José Emilio Pacheco

The spider's been here.

Quick as a will-o-the-wisp,
tiny as a flea the spider scaled-down,
her final reduction to an almost microbial being.
...

The water drop is a model of conciseness,
the entire universe
locked in a pin-point of water.
...

A las termitas dijo su señor:
Derribad esa casa.
Y llevan no sé cuántas generaciones
de perforar, de taladrar sin sosiego.

Hormigas blancas como el Mal inocente,
esclavas ciegas y de incógnito:
dale que dale en nombre del deber,
muy por debajo de la alfombra,
sin exigir aplauso ni recompensa
y cada cual conforme con su trocito.

Millones de termitas se afanarán
hasta que llegue el día en que de repente
el edificio caiga hecho polvo.

Entonces las termitas perecerán
sepultadas en la obra de su vida.
...

Zu den Termiten sagte ihr Herr:
Bringt das Haus zum Einsturz.
Und so nagen und bohren sie
seit Generationen ohne Unterlaß.

Ameisen, weiß wie das unschuldige Böse,
blinde, unbekannte Sklaven:
immer vorwärts im Namen der Pflicht,
tief unter dem Teppich,
ohne Lohn oder Applaus zu erwarten,
jede mit ihrem Stückchen beschäftigt.

Millionen Termiten rackern sich ab,
bis der Tag kommt, an dem plötzlich
das Gebäude zu Staub zerfällt.

In ihrem Lebenswerk
finden die Termiten ihr Grab.
...

И сказал их Господь своим термитам:
Этот дом надо разрушить.
И так они из поколения в поколение
подтачивали и грызли без передышки.

Как невинное зло, бледные букашки,
слепые рабы, неведомые свету,
все дальше и дальше от имени долга,
проникая вглубь под любую оболочку,
не ожидая мзды или аплодисментов,
каждый в труде над своим участком.

Миллионы термитов старательно надрывались
в ожидании дня, когда наконец рухнет
все это здание и в пыль превратится.

И наконец они от голода сдохнут,
завершив труд всей своей жизни.
...

Rodó la piedra y otra vez como antes
la empujaré, la empujaré cuestarriba
para verla rodar de nuevo.

Comienza la batalla que he librado mil veces
contra la piedra y Sísifo y mí mismo.

Piedra que nunca te detendrás en la cima:
te doy las gracias por rodar cuestabajo.
Sin este drama inútil sería inútil la vida.
...

Der Stein rollte, und nicht anders als zuvor
werde ich ihn schieben, hinaufschieben,
um ihn wieder bergab rollen zu sehen.

Der tausendmal gekämpfte Kampf beginnt:
gegen den Stein, gegen Sisyphos, gegen mich selbst.

Stein, der du niemals oben bleibst:
Ich danke dir, daß du nach unten rollst.
Ohne dies sinnlose Drama wäre das Leben sinnlos
...

אדחוף אותה, אדחוף אותה מעלה
כדי לראות אותה שוב מידרדרת.

מתחיל המאבק שנאבקתי אלף פעם
כנגד האבן וסיזיפוס וכנגדי עצמי.

אבן שלעולם לא תיעצר בפסגה:
אני מודה לך על נפילתך.
בלי הדרמה הזו הנואלת היו החיים נואלים.
...

Я качу камень и вновь, как прежде,
буду катить, как катил, чтобы увидеть,
как он вниз покатится вновь.

Начинается битва, чтобы тысячу раз повториться,
битва с камнем, Сизифом или самим собой.

Камень, который не удержать на вершине:
спасибо ему за то, что он катится вниз.
Без этой бессмысленной драмы жизнь не имела бы смысла.
...

Las polillas atentan contra la propiedad.
Son enemigas de lo establecido.

Son planetas errantes en redor
de un sol hipnótico de incandescencias mortales.

Las polillas más grandes que he visto nunca
morían de calor en el Corcovado,
mirándome con inmensos ojos dolientes.

No fue para ellas la hermosura de Río
sino el hambre, el horror y la tortura.

Tan sólo ven la piedra calcinante
-y este mundo que acaba.
...

Die Motten, Feinde des Bestehenden,
greifen das Eigentum an.
Planeten sind sie, die tödliche Glut
einer hypnotischen Sonne umkreisend.

Die größten Motten, die ich je sah,
blickten mich an mit leidenden Augen,
als sie auf dem Corcovado den Hitzetod starben.

Nicht die Schönheit Ríos war ihnen bestimmt,
sondern Hunger, Schrecken und Folter.

Was sie sehen, ist der sengende Stein
- und die zu Ende gehende Welt.
...

Recojo una alusión de los grillos:
su rumor es inútil,
no les sirve de nada
entrechocar sus élitros.
Pero sin la señal indescifrable
que se trasmiten de uno a otro
la noche no sería
(para los grillos) noche.
...

Eine Anspielung auf die Grillen fortspinnend:
ihr Geplapper ist nutzlos,
das frenetische Flügelschlagen
hilft ihnen nichts.
Doch ohne das unergründliche Zeichen,
das sie einander zuschicken,
wäre die Nacht
(für die Grillen) nicht Nacht
...

אני חוזר אל אמירה על אודות הצרצרים:
צרצורם לשווא,
שום תועלת אינה צומחת להם
מחיכוך כנפיהם זו בזו.
אך ללא האות המוצפן
שהם משגרים זה לזה
הלילה לא היה
(לצרצרים) לילה.
...

Безымянные цитаты цикад.
Болтовня их бесплодна,
и не приводит к полету
их крылышек трепетанье.
Но без этих секретных сигналов,
этих посланий друг с другом,
ночь не была бы
(для цикад) ночью.
...

En el domingo de la plaza, la feria
y la barraca y el acuario con tristes
algas de plástico, fraudulentos corales.
Cabeza al aire, la humillada sirena,
acaso hermana de quien cuenta la historia.

Pero el relato se equivoca: De cuándo acá
las sirenas son monstruos
o están así por castigo divino.

Más bien sucede lo contrario: son libres,
son instrumentos de poesía.
Lo único malo es que no existen.
Lo realmente funesto es que sean imposibles.
...

Der Jahrmarkt auf dem sonntäglichen Platz
und die Baracke und das Aquarium mit tristen
Plastikalgen und falschen Korallen.
Kopf in der Luft die beschämte Sirene,
Schwester vielleicht von dem, der erzählt.

Doch die Geschichte irrt: von den Sirenen,
welche durch Gottes gerechte Strafe
einst in Ungeheuer verwandelt wurden.

Das Gegenteil ist der Fall: freie Wesen,
sind sie Instrumente der Poesie.
Schlecht ist nur, daß sie nicht existieren.
Verhängnisvoll ist ihre Unmöglichkeit.
...

En las paredes de esta cueva
pinto el venado
para adueñarme de su carne,
para ser él,
para que su tuerza y su ligereza sean mías
y me vuelva el primero
entre los cazadores de la tribu.

En este santuario
divinizo las fuerzas que no comprendo.
Invento a Dios,
a semejanza del Gran Padre que anhelo ser
con poder absoluto sobre la tribu.

En este ladrillo
trazo las letras iniciales,
el alfabeto con que me apropio del mundo al simbolizarlo.
La T es la torre y desde allí gobierno y vigilo.
La M es el mar desconocido y temible.

Gracias a ti, alfabeto hecho por mi mano,
habrá un solo Dios: el mío.
Y no tolerará otras deidades.
Una sola verdad: la mía.
Y quien se oponga a ella recibirá su castigo.

Habrá jerarquías, memoria, ley:
mi ley: la ley del más fuerte
para que dure siempre mi poder sobre el mundo.
...

Auf die Wände dieser Höhle
male ich den Hirsch,
um mich seines Fleisches zu bemächtigen,
um er zu sein,
damit seine Kraft und Leichtfüßigkeit mir gehören
und ich zum Ersten werde
unter den Jägern des Stammes.

In diesem Hain
verherrliche ich die Kräfte, die ich nicht verstehe.
Ich erfinde Gott
nach dem Ebenbild des Großen Vaters, der ich
mit uneingeschränkter Macht über den Stamm sein will.

Auf diesen Ziegel
zeichne ich die Anfangsbuchstaben,
das Alphabet, mit dem ich in Symbolen die Welt einnehme.
Das T ist der Turm, von dort aus herrsche und bewache ich.
Das M ist das unbekannte und gefürchtete Meer.

Dank dir, von meiner Hand gezeichnetes Alphabet,
wird es nur einen Gott geben: meinen.
Und er wird keine anderen Götter dulden.
Nur eine Wahrheit: meine.
Und wer sich ihr widersetzt, erhält seine Strafe.

Es wird Hierarchien geben, Gedächtnis, Gesetz:
mein Gesetz: das Gesetz des Stärkeren,
damit meine Macht über die Welt für immer währt
...

На стене этой пещеры
я рисую оленя,
дабы завладеть его мясом,
дабы в него воплотиться,
дабы его сила и легкость ног стали моими
и я бы стал первым
среди охотников моего рода.

В этом святилище
я боготворю неведомые мне силы,
я изобретаю бога
по подобию Великого Отца, которым
я хотел бы стать с беспредельной властью над своим родом.

На этом камне
я начертаю первые буквы,
алфавит, так я в символы вмещаю вселенную.
Это Б, эта башня, на которой я властвую и стою на страже,
И М, это море, неведомое и грозное море.

По твоей воле, алфавит, начертанный мною,
не будет, кроме моего, иного бога.
Мой бог иных богов не потерпит.
И кроме моей не будет иной правды.
Кто это оспорит, будет наказан моим богом.

Я дам иерархии, память, законы,
мои законы: законы того, у кого сила,
дабы длилась вечно моя власть над миром.
...